Все театральные легенды — правда. Не слухи и сплетни, а слава и память о потрясениях, прозрениях, открытиях. Можно сколько угодно перебирать оставшиеся документы, перечитывать воспоминания, переслушивать записи и сколько угодно ухмыляться: тоже мне — открытие, то еще — прозрение. Документам не верю, а легендам верю. Театр — мгновенное общее впечатление, охватывающее людей, собранных в конкретном месте в конкретное время. Ни на одном носителе зафиксировать его невозможно. Лишь легенда передает его достоверно. Одной из последних легенд театра ХХ века стала Таганка Юрия Любимова. На этой неделе театру исполняется 40 лет. Свои первые двадцать лет Театр на Таганке был живой легендой. Следующие двадцать — ее музеем, выпускающим сувениры с раскрученной торговой маркой.
В театре начала 60-х стремление прорваться сквозь опостылевший официоз к чему-то живому и обязательно «правдивому» выплеснулось в кажущейся простоте и абсолютной узнаваемости пьес Володина, в сугубой, почти бытовой достоверности молодого «Современника», в пристальном психологизме Анатолия Эфроса. Известный актер Юрий Любимов, сочиняя со студентами спектакль по пьесе Брехта «Добрый человек из Сезуана», вдруг позволил себе искать правду в игре. Даже не правду, а свободу. Вряд ли он предвидел тот взрыв, который произошел на премьере 23 апреля 1964 года. Оказалось, что именно свобода — дыхания, игры, фантазии, творчества — была тем редким и до чрезвычайности востребованным ощущением, за которым в обновленный Театр драмы и комедии, что на Таганке, бросилось все мыслящее московское человечество. Любимов всеми фибрами своей актерской души почувствовал, чего от него ждет набитый до отказа зал, и сделал свободу темой своего театра.
Очень скоро Юрий Петрович начал играть роль Мастера, которую исполняет и сегодня. Таганку звали не иначе как театром Любимова, даже упрекали, что он использует своих актеров как массовку, не давая проявиться их индивидуальностям. Да, они часто выступали хором. Но разве был хоть один человек в зале, который не различал в этом хоре ярких голосов Высоцкого и Губенко, Славиной и Демидовой, Смехова, Золотухина, Бортника, Филатова, Дыховичного. Разве был еще такой театр, где столько «затертых индивидуальностей» сочиняло песни, писало стихи и прозу, пробовало себя в режиссуре, причем не только в театре, а и в кино, и на телевидении. А разве не вошли в историю театра прекрасно сыгранные роли: дебют юной Зинаиды Славиной в «Добром человеке из Сезуана», зрелый трагизм Аллы Демидовой в «Деревянных конях», удивительно личное высказывание Высоцкого в роли Гамлета. Это теперь на Таганке работает массовка, старательно исполняющая замыслы Мастера. Сходите и почувствуйте разницу.
Любимов всеми признавался автором своих спектаклей. Но сколько других замечательных авторов с радостью бежали на Таганку, чтобы поучаствовать в очередной премьере. Театр стал первым (и, возможно, единственным) клубом авторов в Москве. Поэты Эрдман, Самойлов, Вознесенский, прозаики Можаев, Трифонов, Васильев, Абрамов, Бакланов, композиторы Денисов, Шнитке не просто давали разрешение на использование своих творений — они работали над спектаклями. А разве не был полноправным соавтором лучших спектаклей Таганки художник Давид Боровский? Он изменил эстетику театрального пространства, заставил это пространство дышать, пульсировать в такт огромному маятнику в «Часе пик», цепенеть за стеклянной стеной в «Доме на набережной», грозно накатываться на зал вслед за неотвратимым движением огромного, серого, тяжелого и вязкого занавеса в «Гамлете». На Таганке работали и другие замечательные художники: Эдуард Кочергин, Сергей Бархин, Валерий Левенталь.
И режиссеры там работали замечательные: Петр Фоменко, Юрий Погребничко. Анатолий Эфрос поставил на Таганке при Любимове (в 1975 году) один из своих лучших спектаклей — «Вишневый сад» с Аллой Демидовой в роли Раневской и Владимиром Высоцким в роли Лопахина. Это сегодня Любимов на Таганке — единственный автор.
В эпоху расцвета Таганки в каждом советском гражданине система различия «свой — чужой» срабатывала с полувздоха. Мир делился на «мы» и «они», которые существовали в параллельных непересекающихся реальностях. В этом мире Любимов был «свой» в доску и точно знал, что всем «своим» нужно, умел собирать «своих», и «свои» его обожали. И от «своих» он уехал на Запад. Вернулся Мастер в другую страну. В страну, где никому ни на что открывать глаза уже было не нужно. Насмотрелись. Где любая тень проповедничества вызывала глухую враждебность. И главное, в этой стране понять, где «свой», где «чужой», можно было уже только в пределах семейного круга. Теперь здесь каждый сам за себя. И театр Любимова на Таганке теперь работает сам для себя, регулярно выпуская премьеры к очередному дню рождения Юрия Петровича в сентябре и самого театра в апреле, собирая поздравительную прессу. На сорокалетие Любимов выпускает еще один поэтический авторский спектакль по обэриутам с символическим названием «Идите и остановите прогресс».
Елена Груева, 19.04.2004
Пришли свои воспоминания о Мастере. Мы опубликуем 10 лучших авторов во 2 томе «100 СОВРЕМЕННИКОВ О ЛЮБИМОВЕ»
Узнать условия