Процесс всегда интереснее результата, Ольга Романцова, Планета Красота, № 1-2, (01.2006)

Владимир Мартынов — один из самых интересных современных композиторов и одна из ключевых фигур современной музыки, теснее всех связан с современным драматическим театром. Композитор постоянно работает с Театром на Таганке у Юрия Любимова. Любимов поставил «Апокалипсис» Мартынова и задействует его произведения в каждом спектакле.

— Владимир Иванович, получилось так, что Ваша жизнь связана с двумя режиссерами: Анатолием Васильевым и Юрием Любимовым. Вы любите театр?
— Мне гораздо больше нравятся традиционные театральные системы: Театр Но, Пекинская опера, индусский театр. Огромное впечатление на меня произвел спектакль «Электра» с греческой актрисой Аспасией Папатанасиу.

— Как Вы оказались в Театре на Таганке?
— Наше сотрудничество с Юрием Петровичем Любимовым началось, когда возник проект исполнения «Апокалипсиса». Любимова пригласили для постановки действа, сопровождающего музыку. Мы стали встречаться и работать над «Апокалипсисом», параллельно возникли новые предложения. Я согласился написать музыку сначала для спектакля «Братья Карамазовы», потом для «Шарашки» и работаю с Любимовым до сих пор. Его режиссерские идеи кажутся мне очень интересными. Юрий Петрович всегда пытается создать в спектакле звуковое, акустическое пространство, где драматургические ситуации и характеры приобретают новый смысл. Вводит в спектакль необычные компоненты.

Например, музыка может строиться из пропетых или выкрикнутых реплик, ритмически организованных хлопков и топотов. Юрий Петрович — великая личность. Сейчас эта порода людей исчезает. У него совершенно иное восприятие жизни и отношение к ней. По-человечески я очень многому научился у Любимова, и поэтому каждая минута общения с ним для меня драгоценна.

— Как Вы познакомились?
— Нас познакомил в 1996 году Дмитрий Покровский. Мы в то время репетировали с ним «Ночь в Галиции». Покровский был очень увлечен этой работой, и поскольку он тогда был очень сильно связан с Юрием Петровичем, то хотел, чтобы Любимов тоже услышал это произведение. Любимов пришел на концерт, где исполняли «Ночь в Галиции», и пригласил меня посмотреть свои спектакли в Театре на Таганке. Я начал ходить в театр, но самое сильное впечатление оставляли не спектакли, а все происходящее вокруг них: наше общение с Юрием Петровичем до начала спектакля и после него. Постепенно мы стали общаться больше, работать вместе. Помню, как ездили в Ригу, где должны были поставить «Апокалипсис», но так и не поставили. Мы прожили там две недели, встречались и беседовали с отцом Иоанном Шенроком, композитором Георгием Пелицисом… Потом состоялась премьера «Апокалипсиса» в Таллинне, и период подготовки спектакля стал для меня настоящим духовным пиршеством. Я сидел на репетициях, мы проводили вечера вместе, разговаривали, встречались с разными людьми. Я вспоминал лучшие богемные голы 60-х голов. Мы оказывались с Юрием Петровичем в разных ситуациях, и он всегда духовно моложе большинства молодых людей. Он охраняет дух художественной жизни 60-х голов, которая сейчас навсегда утрачена.

— Что в Вашем сотрудничестве с Любимовым интереснее всего?
— Подготовительный период работы над спектаклем, который начинается примерно за год до премьеры. Юрий Петрович в последние годы выпускает премьеры в апреле. А в мае он начинает думать о том, что будет ставить в следующем году. Весь период до отпуска: май, июнь, июль мы часто встречаемся, обсуждаем будущий спектакль, и я вижу, как он постепенно рождается. Мне кажется, что процесс всегда интереснее результата. И этот процесс работы и общения для меня важнее всего.

— Считаете ли Вы, что классическая музыка отжила свой век?
— Да, потому что она, превратившись в чистое искусство, потеряла связь с человеческой жизнью. А слушатель классической музыки напоминает калеку. У Гофмана есть новелла «Угловая комната»: калека сидит у окна и наблюдает за идущей по улице толпой. Заядлый меломан — точно такой же калека. Он вынужден полтора часа неподвижно сидеть и сосредоточенно слушать. Публика приходит на концерт, развертывает программки. Жизнь останавливается и начинается музыка. Весь этот ритуал мне уже невмоготу.

Юрнй Петрович Любимов: — Чем меня удивляет Владимир Иванович? Я доверяю ему. В его вере. Ибо в постижении веры он и создал и «Апокалипсис», и «Реквием», и «Плач Иеремии». Я очень рад, что судьба меня с ним свела.

Помимо расположения и уважения моего внутреннего к его знаниям, к его компетентности в ряде вопросов, я доверяю ему во всех его бесчисленных ипостасях… Я работаю в другой профессии, и он очень тонко улавливает, что я хочу делать; он требует от меня, чтоб я сказал ему, к чему, в смысле формальном, приведет конечный поиск. Легко сказать «архаика», а вот как это произвести, как найти стиль, как найти способ выражения — это очень сложно. Как воплотить, предположим, библейские или древнегреческие тексты.

В наш странный век — он у нас все время какой-то переходный период —людям трудно сориентироваться, куда этот переходный период заведет. А у В. И. более зрелый ум, и книги у него интересные, и выставку он сделает многомерную и весьма своеобразную. Все эти стили и жанры он приведет к общему знаменателю.

Я с удовольствием с ним работаю уже 8-ой год. Мне было приятно, что он предложил «Апокалипсис». Я прослушал и сказал: «Не нужен я Вам, это так красиво, и пускай они (хор) стоят и поют». А он говорит: «Нет, нужно какое-то действо придумать». Мне было лесно. А его на эту мысль натолкнуло то, что я когда-то ставил в Италии, в Ла Скала, «Страсти по Матфею», и там я нашел форму. Поэтому он, видимо, роясь в голове, и предложил это мне. Это говорит о его полной осведомленности в разных сферах. Конечно, ему бы надо в Гражданскую Палату, но, слава Богу, его оставили в покое, и он может заниматься делом.

В настоящее время Владимир Иванович работает нал музыкой к спектаклю «Антигона». Премьера состоится в апреле.

Ольга Романцова, 01.2006