Пришествие «Таганки», Наталья Катериненко, Профиль Украина, № 48 (из Киева), (5.12.2005)

Ноябрьские трехнедельные гастроли Московского драматического театра на Таганке могут в истории театральной жизни Киева, как это ни прискорбно, оказаться последними.

Юрий Петрович Любимов, так и не посетивший Киев по причине болезни и изначальной неблагоприятной обстановки, в которой проходили последние киевские гастроли легендарного театра, всерьёз обещает дорогу в Украину забыть.

В истории гастролей «Таганки» в Киеве первое знакомство со столичной публикой в 1971 году носило поистине триумфальный характер с толпами желающих пробиться на спектакль любой ценой, конной милицией, воспоминания тогдашних счастливых очевидцев до сих пор живы.

Четверть века спустя в 1996-м и 1997-м, труппа Юрия Любимова была так же нежно обласкана зрителем. А в 2000-м — жестоко обманута организаторами. Не заручившись даже частичной предоплатой, легковерные московские гости отработали тогда в Киеве, к своему удивлению, абсолютно безвозмездно.

И, наконец, нынешний визит с наиболее полной ретроспективой вечно живого легендарного репертуара и постановками последних лет, призванными убедить зрителя в том, что «не стареют душой ветераны», закончился, увы, весьма скандально.

«Профиль» уже писан о «неспортивном» поведении организаторов гастролей — агентства «Ольвия». которое театр привезло, а гонорары артистам задержало.

Вторая часть конфликта, как ни странно, обрели несколько даже политический характер, впрочем, как и практически всё нынче в Украине происходящее, В спектакле «Марат и Маркиз де Сад» (пьеса Петера Вайса о безумии всех революций) Тимур Бадалбейли, играя Марата, показал публике оранжевый флаг. Публика, угадав в том реалии украинской жизни, отозвалась аплодисментами. А в Министерстве культуры, куда Юрий Любимов обратился в связи с финансовыми недоразумениями, театр обвинили в издевательстве над символами «оранжевой революции».

«Профиль» обратился к директору Библиотеки искусств, театроведу Леониду Криворучко, который был вдохновителем приезда Театра на Таганке в Киев, за разъяснением сложившейся ситуации. «Ольвия» обещает выплатить артистам задолженность. По крайней мере, так они договорились. Пока из тринадцати спектаклей оплачено семь с половиной. Что касается скандала с импровизацией Тимура Бадалбейли, то хочу отметить, что театр Любимова построен на искусстве импровизации актера. Сам Юрий Петрович не знает, что Тимур использует знамя. Но актер сыграл блестяще, в рамках эстетики театра. Надо понимать эту эстетику. Придирки к ней говорят о узком уровне сознания наших чиновников. Спектакли Юрия Любимова уникальны. В них чиновники ао все времена находили политические подтексты там, где их не могло быть. К примеру, в «Борисе Годунове» реплику «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день» сочли издевательством над Андроповым. Единственное, что радует в этой ситуации, — никаких проблем с восприятием у зрителей не было. Зал реагировал на спектакль «Марат и Маркиз де Сад» аплодисментами, и никто не уходил».

Впрочем, когда речь идёт о «Таганке», скандальный фон с политическим оттенком кажется лишь традиционной частью декораций.

А потому не станем сосредотачиваться на скандале, так как спектакли Любимова по-прежнему заставляют размышлять над сутью театра. В разговоре с артистами Театра на Таганке Тимуром Бадалбейли, Феликсом Антиповым, Дмитрием Муляром, Дмитрием Высоцким и Юрием Смирновым корреспондент «Профиля» пытался выяснить, что же ценят в театре Любимова те, кто в нём служит искусству.

«Профиль»: Для Любимова характерен особый стиль творческих взаимоотношений с артистом?

Феликс Антипов: Юрии Петрович как режиссер всегда разный. Ведь каждый актер — эта не похожая ни на кого, индивидуальность, которой нужен особый подход. Но уж если Любимов решит добиться чего-либо, то непременно в этом дойдёт до конца. Актёрам часто задают вопрос: что вы хотели бы сыграть?.. Я бы спрашивал иначе — у какого режиссёра работать хочется? Ведь Любимов создал мир взаимопонимания, сотворчества. Это ценно для любого актёра. Юрий Петрович отдаёт всю свою жизнь «Таганке». Он целыми днями сидит в театре. Он ещё и директор — занимается и уборщицами, и пожарными. К тому же и играет как актёр. С ним играть — это только удовольствие. Когда Юрий Петрович попадает на сцену, в нём раскрывается бывший артист — роскошный и красивый. А раньше он каждый спектакль смотрел, записывал, делал замечания после каждой сцены.

Дмитрий Высоцкий: Юрий Петрович создал в своём доме такие правила, при которых у него нет необходимости что-либо актёру навязывать: кто хочет его понять, поймет его непременно. Любимов никогда до конца не говорит, что он имеет в виду, поэтому есть шанс найти свою правду. Каждый гад работы в «Таганке» для меня чем-то особенный. И мне трудно представить себе иную актерскую судьбу.

Юрий Смирнов: Надо уметь работать и с Любимовым, и со многими другими режиссёрами. Нужно играть в любом жанре и условиях. Как в кино. Это вопрос, кто каким профессионалом себя считает Но, если взять во внимание то обстоятельство, что после того, как Юрий Петрович возглавил театр, Европа узнала о существовании в Москве Таганской площади, полагаю, анализировать больше ничего не надо.

«П»: И все же, ведь театр Юрия Любимова отличается своей эстетикой.

Ф. А. : Любимов придумал её — простую форму, напряженность действия, общение напрямую со зрителем. Главное — он пытается воспитать зрителя. Этот стиль существования оказался неприемлемым для многих артистов. Не так давно на роль Бориса Годунова был приглашен Алексей Петренко. Несмотря на дарование, опыт, он не смог вписаться в контекст. А ведь на первый взгляд, кажется, что освоить эстетическую систему «Таганки» просто. Но это не так. Традиционная театральная школа сосредоточена на диалоге с партнером. По Любимову, этот диалог тоже должен присутствовать, но важнее все-таки зритель. Несмотря на жесткую постановочную форму, мизансцену, свет, оказывается, в театре Любимова у актера больше возможностей выразить себя. В жесткой форме ты сосредоточен только на работе над своим героем.

Тимур Бадалбейли: У Театра на Таганке эстетика, предполагающая гражданскую позицию актёра. Это не политическая, как многие считают, а эстетическая характеристика. Но актёр театра Юрия Любимова должен быть умным, только тогда он может ваять на себя воспитательную миссию и повести за собой зрителя.

Д. В. : Все говорят, что в театре Любимова артисту нет места. Я считаю, что это неправда. Если человек творческий — он сможет проявиться. Если ты до прихода в Театр на Таганке был музыкантом, поэтом или рисовал, то обязательно будешь развивать эти качества и дальше. Это всегда поддерживалось Юрием Петровичем. Его театр живой. Поэтому здесь извечный конфликт режиссёр-ак?тёр порою неизбежен. Но я считаю, что никакому режиссёру не будет интересно с послушным актёром. Это авторский театр режиссёра, но и актёр в нём тоже автор. «Таганка» — это прежде всего люди. В театре Любимова важна личность, человеческий аспект. Но чтобы смотреть спектакли Юрия Петровича, надо работать в зале, быть такой же личностью. Умному актёру нужен отклик умного зрителя. Есть закон, что театр живёт десять лет, а у Юрия Любимова он живёт пятый десяток. Это уникально.

Дмитрий Муляр: Если сравнивать театр с кино, то в нём больше условности — на сцене может не быть стола, кофе, актёр может создавать всё это игрой в совершенно пустом пространстве. В театре Любимова эта мера условности предельно высока, что требует от актера сильной концентрации. Ему нужно суметь в необычном рисунке прожить роль. Наш театр физически достаточно развит. Актер должен уметь хорошо петь, играть на разных инструментах, прыгать, кувыркаться. Можно быть гибким актером, но это не придает игре глубины. Поэтому Любимова всегда интересовали незаурядные люди. С ними можно раскрыть «высокий» драматургический материал. А еще «Таганка» — театр экспериментальный. Каждый спектакль — это трудный эксперимент.

«П.»: К этому эксперименту, видимо, и относятся «Обэриуты»?

Ф. А. : Конечно. «Обэриуты» — это другой мир, взаимоотношения с другими образами. Мне, знаете, «Обэриуты» очень многое дали. Я всегда считал, что умею читать стихи, а с «Обэриутами» никак не мог понять, чего требует от меня Любимов. Это был серьёзный труд — освоить новую форму прочтения стиха и прозы, Когда стих становится объёмным, когда нужно убрать свое понимание стиха, — вот это важно было.

«П.»: Но если вернуться к истории, то в период Советов Театр на Таганке противостоял режиму. А сегодня, что произошло с этим противостоянием?

Т. Б: Нельзя сказать, что главным раньше было выступить против режима. Противостояние было эстетическим. Театр в 1064 соду начался с эстетики свободы и духа. Это было главным завоеванием и раздражителем для власти. Театр был в то время для советского гражданина отдушиной. В каком-то смысле и сейчас таким является, потому что не изменяет себе в мире поп-культуры и переоценки ценностей.

Ф. А. : В творчестве настоящего художника противостояние чувствуется независимо от эпохи. Интеллигенция всегда придерживается высоких гражданских позиций. И сейчас немного-то изменилось в обществе и в человеке. Хотя все отмечают в творчестве Юрия Любимова гражданскую позицию, противостояние, но суть не в этом. Главное — поиск. Особенно в последних спектаклях — он обостряет способ театрального выражения, обращаясь к уникальным авторам, которые сами противостоят мещанству.

Ю. С. : Teaтp Любимова занял изначально ту нишу в искусстве, которую до него еще никто не занимал. Но театр — живой организм. Меняется власть, эпоха — меняется и театр. Раньше театр Любимова был откровением. Нo ведь самая вкусная колбаса, если её долго кушать, надоедает. Так и в искусстве. Театр — это не картина, не му?зыка. Это то, что в данный момент, в данном социуме, я состоянии людей. Сегодня пришло другое время — в условиях конкуренции, если не хватает таланта, публику переманивают другими приёмами. Те спектакли, которые в Театре на Таганке идут очень давно, уже не так звучат. В этом можно убедиться на спектакле «Мастер и Марга?рита».. На реплику «Раз затворил, значит — в тюрьму» раньше была бурная реакция, а сегодня публике она безразлична.

Д. В. : В Театре на Таганке художник свободен внутренне. Если внутри ты свободен, то никакие рамки тебе не страшны. Все говорили: закончилась советская власть, значит театр Любимова умрет. Но театр Любимова не умер, потому что он свободен. В нем до сих пор есть протест.

Наталья Катериненко, 5.12.2005