Маршруты Октября, Русская Германия, (22.09.2008)

1963. Маршрут 48. Москва, Театральное училище

Русская Германия

25 октября крупным планом: 1917-1991. Документы, факты, мнения

История страны, занимавшей с 1917-го по 1991-й годы шестую часть Земли, — вещь своеобразная. Десятилетиями длился период мощной атакующей лжи. Понадобится, наверное, не меньшее количество лет, чтобы разгрести все ее невообразимые завалы, чтобы узнать и понять, чем же были в действительности эти годы для России и всех других республик, оккупированных советской властью.

Наша тема — не десятилетия и не года, наша тема — день, конкретный день 25 октября, крупным планом. Маленькие кусочки исторической мозаики, еженедельные октябрьские маршруты, в которые мы отправились начиная с № 43/2007.

1963. Маршрут 48. Москва, Театральное училище

25 октября 1963 года, пятница. Советской власти 46 лет. Ей осталось 28.

В этот юбилейный октябрьский день в Москве 67-летний Борис Евгеньевич Захава, ректор «Щуки» — Высшего театрального училища имени Щукина (ныне Театральный институт имени Бориса Щукина при Государственном академическом театре имени Евгения Вахтангова) — пишет официальное письмо старшему преподавателю училища 46-летнему Юрию Петровичу Любимову.

Повод для письма — спектакль, поставленный Любимовым со своими учениками по пьесе Бертольта Брехта «Добрый человек из Сезуана». В ходе спектакля студенты-актеры вдохновенно поют:

Шагают бараны в ряд,
Бьют барабаны,
Шкуры для них дают
Сами бараны.

А скоро 7 ноября, на Красной площади будет военный парад, будут шагать в ряд, будут бить барабаны, а потом демонстрация трудящихся… Очень песенка не к моменту. Мало того — в спектакле звучит и такой напев:

Власти ходят по дороге…
Труп какой-то на дороге.
«Э! Да это ведь народ!»

Господи! При советской власти на советской сцене распевать такие вольные песенки-зонги? Да ведь это крамола! Да за это такое, может быть, никому не поздоровится!

Время пока еще хрущевское, но уже давно не оттепельное, закатное для Хрущева время, через год его скинут. В стране вновь начинает крепко подмораживать. А тут на тебе — песенки с таким прозрачным текстом, что дальше просто некуда! Да не где-нибудь на кухне, где 5-6 самых близких друзей собрались вечерком душу отвести, языки почесать да под гитарку вполголоса что-то спеть, — нет, студенты-щукинцы поют для сотен людей, во всеуслышание!

Что выделывает эта студенческая шантрапа!

К тому же главная героиня — проститутка.

Другой героини режиссер для советской сцены не подобрал.

Спектакль идет в училище, спектакль идет в Театре имени Вахтангова. Слух о революционном спектакле мигом разносится по Москве. Публика валом валит, публика стоит в переполненном зале у стен и сидит в проходах, публика требует повторения песенок на бис. Студентам не жалко — повторяют. Нечастое единение сцены и зала. В зале и на сцене — свои, близкие, понимающие. От невиданного и неслыханного глотка свободы москвичи ошарашены. У них мурашки по телу. У них лихорадка освобождения от мертвых канонов, от, казалось бы, незыблемых запретов.

В театральном зале дышится вольнее, чем за его пределами, — вот что делает Любимов. Но и он, и зрители знают: тот мир, что за пределами зала, никуда не исчез, и как он отреагирует на этот зал, еще неведомо. Там, за пределами зала, Лубянка, ЦК, начальство, там самодовольная власть со всеми своими бзиками.

Это — как вальс на минном поле. И сладостно, и жутко.

И самое главное, что трогает зал, — спектакль ведь о спасении доброты. О ее хрупкости и о том, как это сложно и тяжело — быть добрым… Вести речь о доброте в гулаговской стране — значит прикасаться к самому болезненному, будоражить души.

А причастные к спектаклю лица видят в постановке только эпатаж и спешат от крамолы откреститься — как бы чего не вышло.

Из интервью Юрия Любимова:

«Зрители ликовали — коллеги боялись. Даже Шостакович. Даже замечательный человек Юзовский, один из переводчиков Брехта… Он в угол меня загнал и говорил, бледный: „Уберите зонги, вы не понимаете, что с вами будет. Не уберете зонги — уберите хотя бы мою фамилию с афиши“. А ректор „Щуки“ Захава — тот вообще всерьез ожидал, что закроют училище».

Уже 10 лет, как Сталина нет, и Лаврентия Павловича тоже, — а вот поди ж ты, и через 10 лет страшно, и очень. Фамилия на афише, спектакль в подведомственном учреждении. .. Потому и появляется письмо ректора подчиненному преподавателю. Письмо историческое, передающее дух эпохи:

«Старшему преподавателю тов. Любимову Ю. П.

В поставленном Вами спектакле „Добрый человек из Сезуана“ в его первоначальном виде… были, наряду с положительными его сторонами, отмечены серьезные недостатки. Наиболее существенным из них было наличие в спектакле моментов, послуживших поводом для демонстраций в зрительном зале со стороны той его части, которая находит удовольствие в позиции политического скептицизма и фрондерства.

Это тем более нетерпимо, что идейный пафос пьесы Брехта целиком направлен против того общества, где человек эксплуатирует человека, и, следовательно, спектакль, выражающий эту идею, не только не должен содержать в себе элементов какой бы то ни было критики в адрес социалистического общества, но, напротив того, должен возбуждать в зрителях чувство гордости за нашу страну…

Однако мое указание на необходимость изъять из спектакля песенку „О власти и народе“, по непонятной для меня причине, встретило с Вашей стороны упорное сопротивление. ..

Вынужден, пользуясь правами ректора, категорически потребовать от Вас изъятия из спектакля этой песенки. Примите это как официальное мое распоряжение.

Ректор училища профессор Б. Захава».

Какая страшная, какая опасная крамола — «элементы критики в адрес социалистического общества»…

Захава боится не за себя — за училище? За неизбежный окрик и вопрос начальства: а подать сюда Захаву, а кого вы готовите в своих учебных классах?

Пьеса Брехта, по Захаве, направлена только против общества эксплуататорского. А по Любимову — и против социалистического тоже. Потому что уж очень они схожи, как две капли воды, не различить. Поешь про стадный инстинкт баранов — а получается про оболваненный, забитый, бессловесный советский народ, превращенный в безликую толпу. Поешь про эксплуататоров — а получается про коммунистов. Аналогии лежат на поверхности.

«Чувства гордости за нашу страну» нет, вот что досадно.

Брехт в постановке Любимова на прокрустовом ложе окостенелого социалистического реализма не умещается, топорщится, вылезает за отведенные пределы. Желательно маленько его укоротить, пообтесать, выступающее отрубить.

Любимов не соглашается. Его призвание, его суть — плыть против течения.

Театр, как давно и верно сказано, — не отражающее зеркало, а увеличивающее стекло. Но когда речь идет о критике социалистического общества, о недостатках и преступлениях советской власти, то избави бог увеличивать и даже отражать — лучше уменьшать и вообще помалкивать. Так оно надежней. Спокойней. Как бы чего не вышло.

Спектакль будил самосознание общества. Спектакль пытался привить обществу достоинство, утерянное после 17-го года, увести от заклания, от барабанного боя.

Любимовская постановка становится явлением не только театральным, но и — политическим. Талант постановщика опрокидывает все. Спектакль сминает идеологические железобетонные барьеры.

Это настораживает и страшит.

Черная прилипчивая тень колымских и иных лагерей еще витает над обществом, еще свежа память о невинных жертвах, большинство участников еще живы — и те, кто сажал, и те, кто сидел. И время стукачей, время массовых доносов совсем еще не иссякло.

Юрий Любимов:

«У меня даже на курсе были студенты, которые писали в партком доносы на то, что я учу их не по системе Станиславского».

Понятно все с постановщиком спектакля Любимовым, возмутителем театрального спокойствия. Как там пишет Борис Евгеньевич Захава, доктор искусствоведения, профессор, лауреат Сталинской премии? «Демонстрации в зрительном зале… позиция политического скептицизма и фрондерства…». Режиссура именно Любимова все это и вызывает, свое творческое лицо Любимов этим спектаклем вполне явил.

А вот что делать со студентами, которые с таким неприкрытым азартом и увлеченностью играют любимовские задумки и поют такие шальные песенки? Спектакль-то выпускной, дипломный. Каково социально-политическое лицо этих студентов?

За такой спектакль дипломы студентам решают не давать. Не заслужили. Не достойны.

Вокруг спектакля закручивается интрига — начало всех тех интриг, которые постоянно будут сопровождать любимовский Театр на Таганке, выросший из этой самой первой крамольной студенческой постановки — «Добрый человек из Сезуана».

Положение спасает авторитетнейший в то время писатель Константин Михайлович Симонов.

Юрий Любимов:

«Потом нас и Симонов поддержал в „Правде“… В общем, спасли и спектакль, и студентов».

Сам Любимов испытал все прелести детства при Сталине. Отца его арестовали, мать арестовали, тетю, сестру матери, арестовали. Вон как всесторонне заботливо советская власть воспитывала его с юных лет. 10-летний Юра носил передачи в тюрьму. И после всего этого Захава сетует, что в любимовском спектакле «нет чувства гордости за нашу страну».

Да уж, с чего бы это?

Придет время — в 1971 году — и Захава пошлет художественному руководителю «Таганки», этому синониму театральной свободы и беззаветной зрительской любви, совсем иное письмо. Он поздравит Любимова с очередным успехом и напишет:

«Прошу дать возможность мне и моему семейству посмотреть спектакль».

Возможность такую Борису Евгеньевичу и его семейству Юрий Петрович даст — и замкнется круг истины.?

Виктор Кутузов

——————————————

Другие события 1963 года
14 января. Л. И. Брежнев и Н. В. Подгорный (противники Хрущева) входят в секретариат ЦК.
27 апреля. Лидер кубинской революции Фидель Кастро (Fidel Castro) впервые прибыл с визитом в Москву. В Москве Кастро продекларировал принадлежность Кубы к мировому социалистическому лагерю. Визит продолжался более месяца.
11 мая. В Москве заканчивается судебный процесс по делу бывшего полковника ГРУ Олега Пеньковского, который обвиняется в шпионаже в пользу западных стран, и связанного с ним британского бизнесмена Гривилла Винна (Greville Wynne). Пеньковский приговорен к смертной казни, Винн — к 8 годам тюремного заключения.
Июнь. На пленуме ЦК партии возобновляется дискуссия о необходимости более строго следовать марксистско-ленинскому учению.
14 июня. Пекин предъявляет Москве список обвинений из 25 пунктов в адрес советской политики. В нем, в частности, содержатся оправдание возможной войны и отказ признавать за Советским Союзом руководящую роль в социалистическом лагере.
14 июня. В космос запущен корабль «Восток-5» с космонавтом Валерием Быковским на борту.
16 июня. В СССР выведен на околоземную орбиту космический корабль «Восток-6», последний пилотируемый космический корабль из серии «Восток». Корабль пилотирует первая в мире женщина-космонавт Валентина Терешкова.
14 июля. Опубликовано открытое письмо ЦК КПСС об идеологических разногласиях с руководством Компартии Китая в ответ на письмо ЦК КПК от 14 июня с обвинениями КПСС и советского руководства в отходе от марксизма.
5 августа. Представителями США, СССР и Великобритании подписан договор о запрещении испытаний ядерного оружия на земле, в воде и в воздухе.
30 августа. Начинает действовать «горячая» линия связи между Белым домом и Кремлем, созданная для установления срочного прямого контакта между руководителями двух стран в моменты международных кризисов.
26 октября. Заявление Хрущева о том, что СССР не будет соревноваться с США в том, кто первым высадит человека на Луну.
18 декабря. В СССР после смерти гражданина Ганы африканские студенты устраивают беспорядки на Красной площади в Москве.

22.09.2008