Впрочем, муж ее называет просто Катя. Она — венгерская журналистка, филолог. Он — великий русский режиссер, чье имя определило целую эпоху в театральном искусстве. Сегодня она взяла на себя организацию жизни в его театре, в прославленном Театре на Таганке. В околотеатральных кругах о ее жесткости и бескомпромиссности ходят легенды. Но она делает свое дело, ведь делает его для любимого мужа. Итак, диалог с загадочной женщиной, которую зовут Каталин Любимова.
— Какой спектакль Юрия Любимова Вам нравится больше всего?
— Я люблю все его оперные постановки. А у него их тридцать три. Признаюсь, что раньше я не очень увлекалась оперным искусством. Оно мне казалось смешным, архаичным, неправдоподобным, и этот привычный оперный антураж мешал мне воспринимать музыку. В оперных спектаклях, поставленных моим спутником жизни, музыка определяет все, каждую деталь. Вообще, я не могу вспомнить ни одной работы Юрия, которая меня бы оставила равнодушной. Хотя должна признаться, что я не театралка, и всегда относилась к театру довольно прохладно.
— Первым спектаклем Вашего мужа, который Вы увидели, был?
— «Гамлет». Это произошло в Будапеште, куда театр приехал после фестиваля «Битеф». Там Юрий получил первую премию. При этом в афише фестиваля были представлены лучшие имена западной режиссуры — Питер Брук, Роберт Уилсон, Ариана Мнушкина, Петер Штайн. Естественно, для русского режиссера потребовался переводчик с венгерского. А я в то время работала в обществе дружбы Советского Союза и Венгрии. Мне предложили сопровождать их группу. Так мы познакомились. И предвосхищая ваш вопрос, могу сказать, что это была любовь с первого взгляда.
— Что Вы знали о Юрии Любимове до вашего знакомства?
— Я знала, что это очень талантливый режиссер, чьи спектакли пронизаны духом свободолюбия. Это выделяло его из людей его поколения и очень привлекало к нему.
— Это качество повлияло на Ваше личное отношение к нему?
— Безусловно. Если бы он был человеком заурядным, то никакая, пусть даже такая яркая внешность, как у Юрия, не заставила бы меня связать с ним жизнь.
— Что Вы больше всего цените в мужчине?
— В мужчине должен быть какой-то внутренний стержень, очень жесткий, несгибаемый. Тогда он сможет и выдерживать жизненные удары, и постоять за себя в схватке с судьбой. А не люблю я в мужчинах многословия. Впрочем, это меня раздражает и в женщинах.
— Был хотя бы миг, когда Вы пожалели о своем жизненном выборе?
— Никогда. Я не такой человек. Я уверена в себе, в своих поступках, и очень редко ошибаюсь в решении каких-то глобальных вопросов своей судьбы. Я полюбила Юрия на всю жизнь, иначе и быть не могло.
— Каким было Ваше детство?
— Оно было замечательным. Я была единственной дочерью, и, наверное, в чем-то избалованной. Но в нашей семье главным законом было поддерживать друг друга. Хотя у нас было много проблем — и материальных в том числе. Кроме того, не надо забывать, что мое детство пришлось на годы сталинизма, и в школе каждое утро начиналось с восхвалений Сталина и Ракоши.
— Где Вы родились?
— В самом сердце Будапешта. У нас был дом с большим, очень красивым, сказочным садом — это заслуга моей матери. Поэтому, хотя я и росла в городе, но никогда не жила в многоквартирных домах, не говоря уже о комуналках. Дом и сад были для меня неким единым пространством, в котором прошло мое детство.
— Первое впечатление от Москвы было?
— Не очень хорошим. Впервые я попала в Москву более тридцати лет назад. Город показался мне серым и мрачным. Первое слово, которое я здесь выучила, было слово «нельзя». Сегодняшней Москвой я восхищаюсь и люблю ее. Может быть, это несколько неожиданно звучит в моих устах, но я скучаю по Москве, по каким-то местам, по нашей московской квартире. И получаю удовольствие от того, что живу в этом городе.
— Какой у Вас самый большой недостаток?
— О, недостатков у меня очень много. Думаю, что страниц вашего журнала не хватит для их перечисления. Я вспыльчивый человек. Я человек прямой, говорю то, что думаю, никогда не буду кривить душой и деликатничать. У меня совсем нет терпения, и, может быть, имей я его, я бы сделала в жизни гораздо больше. Многого я достигла именно потому, что я активный, нетерпеливый и в чем-то даже беспощадный человек. Когда я сюда приехала, то постоянно говорила «будьте любезны», «сделайте одолжение», «я хотела бы вас попросить»? И никто ничего не делал. Тогда я сменила стиль общения на противоположный. И у меня все получилось. Ведь когда Любимов вернулся в Москву, Театр на Таганке был в ужасном состоянии. Я считала, что люди, которые этому запустению способствовали, должны были уйти из театра. Иначе возвращение Юрия и вся его работа будут просто напрасными. И когда мы расстались с людьми, которые ничего не делали и только мешали, то выяснилось, что можно работать, выпускать новые спектакли, ездить на зарубежные гастроли. И уже не первый год мы работаем с аншлагами. При том, что наши затраты на рекламу довольно скромные. Вообще, я люблю, чтобы то дело, которое я делаю, делалось хорошо. И я готова выкладываться по двадцать четыре часа в сутки. И требую этого от других.
— Когда Вы осознали свою необходимость Театру на Таганке?
— Поводом для этого были торжества по поводу юбилея моего мужа. Я на тот момент разрывалась между мужем, сыном и мамой. Я носилась по Европе, понимая, что нужна всем троим. Когда же накануне Юриного восьмидесятилетия я приехала в Москву, то, увидев ситуацию в театре, поняла, что с такой «командой» далеко не уйдешь. Нужно срочно что-то менять. Впрочем, юбилей прошел очень хорошо, и здесь не могу не выразить свою благодарность Юрию Михайловичу Лужкову. А после юбилея я стала каждый день заниматься делами театра, стала, как я говорю, волонтером.
— Вы словно человек со стороны, человек не театральный. Ваши впечатления о людях театра?
— Люди театра — странные люди. Я, честно говоря, эту профессию вообще не понимаю. Ну, действительно, как это можно всю жизнь выучивать чужие слова, выходить на сцену и произносить их перед чужими людьми? Для меня профессия актера — тайна. Наверное, для нее надо родиться. Хотя на западе в разных театрах, где нам с Юрием приходилось бывать, меня очаровывала атмосфера доброжелательности и профессионализма. Великолепное сочетание. Мне кажется, что есть оно и в нашем театре, где артисты разных поколений существуют рядом и помогают друг другу. К примеру, есть мэтры — Антипов, Граббе, Золотухин, Беляев, Трофимов и другие, есть более молодое поколение — Селютина, Бадалбейли, Колпикова, есть студенты ГИТИСа, которые учатся у Юрия Петровича на курсе. И все они считают Таганку своим домом.
— Что нужно человеку для счастья?
— Любовь. В самом широком смысле этого слова. К близким людям, к своей работе, к миру. Возможно, это звучит высокопарно, но ведь если ты не любишь свою работу, она превращается в пытку. Если ты не любишь людей, с которыми живешь, ты теряешь здоровье, самого себя. Только любовь.
Александр Смольяков, 2002
Пришли свои воспоминания о Мастере. Мы опубликуем 10 лучших авторов во 2 томе «100 СОВРЕМЕННИКОВ О ЛЮБИМОВЕ»
Узнать условия