Юрий Петрович Любимов — выдающийся режиссер, создатель и бессменный руководитель Театра на Таганке, который стал символом свободы сразу же после премьеры первого спектакля. Именно Любимов открыл для миллионов людей имена Высоцкого и Вознесенского. Театр стал культовым не только благодаря режиссерскому гению Любимова и блестящим актерам, но и потому, что постановки в нем регулярно запрещались. Но Любимов отстаивал их, и спектакли шли…
Что удивительно, но в «неблагонадежный» Театр на Таганке ходило все руководство страны, вся номенклатура, все начальство с Лубянки — с женами, детьми и дальними родственниками. Билет в театр Любимова мог быть прекрасным подарком, а иногда и взяткой, и ценился не ниже дефицитных импортных товаров.
В спектакле «Мастер и Маргарита» красавица-актриса Нина Шацкая сидела с глубоко обнаженной спиной к залу — до Любимова на такое не осмеливался никто! Но, с другой стороны, Любимов зажег Вечный огонь, посвященный погибшим в Великой Отечественной войне, в своем спектакле «Павшие и живые» в 1965 году — за два года до появления огня у стен Кремля.
Встреча и беседа с Юрием Петровичем были не запланированы, совершенно спонтанны и оттого еще более волнительны.
— Для меня разговор с вами — не просто работа, очередное интервью, а встреча с кумиром. А в вашей молодости встреча с каким человеком произвела самое сильное впечатление?
— Это была встреча с Борисом Пастернаком. Нас познакомил Рубен Николаевич Симонов, когда я был артистом театра Вахтангова. Пастернак произвел сильнейшее впечатление — впервые я увидел свободного человека, который жил в своем, особом мире. Он прекрасно читал и стихи, и прозу…
Во время премьеры спектакля «Ромео и Джульетта» я, играя роль Ромео, фехтую. У меня отламывается кончик шпаги, улетает в зал и втыкается в подлокотник между креслами, в которых сидели Пастернак и Андрей Вознесенский. А после спектакля Борис Леонидович зашел ко мне за кулисы, держа в руках отломанный кончик шпаги, и с обидой произнес: «Ну вот, вы меня чуть не убили… Ну как же так!».
— Сегодня многие театры выживают с трудом, режиссеры зачастую идут на поводу у зрителя, чтобы избежать пустых залов. Как вам удается без расшаркиваний и реверансов сохранять огромную популярность театра на протяжении стольких лет?
— Главное — я делаю то, что хочу, а не то, что мне нужно для чего-то. Очень трудно быть самим собой. А теперь, в моем возрасте (30 сентября Любимову исполнится 94 года. — Е. Г. ), уже и стыдно к чему-то подлаживаться. С самого начала режиссерской карьеры — с «Доброго человека из Сезуана» — я делаю только ту работу, которая мне нравится. Тогда ставя этот спектакль, который сегодня, спустя 49 лет, с успехом идет в театре, я искал для себя выход из «прокрустова ложа» социалистического реализма. Не хочу никого обидеть, но сусальные советские произведения вызывали у меня отторжение. Для меня в спектакле крайне важен диалог актера со зрителем, что, поверьте, весьма сложно. Я всегда стремился к синтезу, пытался соединить, казалось бы, несоединимое.
В театре был мощнейший худсовет, такого не было ни у кого. В него входили поэты, прозаики, ученые, композиторы: лауреат Нобелевской премии Петр Капица, Дмитрий Шостакович, Альфред Шнитке, Эдисон Денисов, София Губайдулина…
Я хотел быть самостоятельным и в форме, и в содержании. Этими принципами руководствовался всегда, следую им и сейчас.
— Вы работали за границей, вам часто приходится бывать за рубежом. В чем основное различие в работе театров там и здесь?
— Русские актеры очень любят все время проявлять инициативу, а не стараются делать то, что говорит режиссер. Я не корчу из себя диктатора и могу выслушать любого актера, но сначала он должен делать то, о чем его просят. Актеры — это исполнители, их так и нужно учить с самого начала. Актер может и должен быть творцом своей роли, но обязан подчиняться общей концепции. Режиссер собирает команду: приглашает композиторов, художников, артистов и создает творческий ансамбль. Чрезвычайно важно, чтобы режиссер имел право собирать ту компанию, которая ему нужна (так построена работа за границей), а не которую ему приготовили, как это часто, увы, случается в России.
— Ваши поклонники любят и уважают вас не только как режиссера, но и как сильного человека, бойца. Что же все-таки стало причиной тому, что вы подали в отставку в конце прошлого года?
— В сегодняшних условиях работать невозможно. Нет никакой дисциплины, и от этого страдаю не только я. Допекает бюрократия — за каждую потраченную театром копейку я должен отчитываться, составляя и подписывая кучи бумаг. Это отнимает два-три часа в день! А ведь я еще репетирую по восемь-десять часов!..
Когда я подал заявление об уходе, одна большая чиновница сказала мне: «А может, поработаете еще? На вас ведь спрос есть…». И самое высокое начальство решило, что я должен остаться. Я всегда выступаю за дисциплину и вот — остался.
В силу возраста я перестал заниматься педагогикой. Я должен вести человека минимум четыре года. Сейчас я не могу взять на себя такой груз ответственности… Что же касается театра, то перед тем, как уйти окончательно, я должен сделать так, чтобы на Таганку пришел человек моих убеждений, моих взглядов на искусство, а не какой-то чужак, который все разрушит, как это было, когда меня выгнали из страны.
— Сейчас многие студенты театральных вузов мечтают сняться в телесериале, что дает быструю известность и хороший заработок. Каким образом, по вашему мнению, должен строить карьеру молодой артист, чтобы впоследствии стать Мастером с большой буквы?
— Сложный вопрос. Думаю, что однозначного ответа на него не существует. Каждый человек сам выбирает себе дорогу. Театральные актеры всегда снимались в кино. Снимался и я, но только после согласования с театром. Сейчас же идет развал дисциплины, кругом царит вседозволенность. Артисты берут больничный, а сами бегут сниматься в сериалах. Эти слова может подтвердить художественный руководитель любого театра. На Западе такое поведение невозможно — сразу попадешь в «черный список».
— Неужели люди не ценят того, что они работают в легендарном театре с великим режиссером?
— Нет. Теперь всех интересуют только деньги… Сейчас я репетирую новый спектакль по Чехову. По разным причинам мне пришлось несколько раз менять артистов — это же тройная работа и трата времени, нервов, здоровья…
— В одном из выступлений вы говорили, что, для того чтобы прочувствовать произведение, расставить режиссерские акценты, перечитываете книгу тридцать раз. Плюс вы постоянно заняты на репетициях. Не каждый молодой человек может похвастаться такой энергичностью и работоспособностью. Вопрос: откуда черпаете силы?
— Во-первых — мои корни. Дед мой был старовером — крепким, мужественным, сильным человеком. Родители пережили тяжелые времена. Их записали в кулаки, сослали и папу, и маму. А мы, дети, остались втроем, возили родителям передачи. Повезло еще, что нас не рассовали по приютам…
Во-вторых, моя биография дала мне силу. Я же две войны прошел — Финскую и Великую Отечественную. Мне приходилось сидеть в окопе с бутылкой коктейля Молотова в руке, так что запугать меня сложно.
Даже смешно бывает, когда на меня повышает голос и топает какой-нибудь чиновник.
— Вы дали путевку в жизнь таким выдающимся людям, как Владимир Высоцкий, Андрей Вознесенский, и многим другим. Видите ли вы таланты такого же уровня в молодом поколении?
— Трудно сказать, как развивается талант. Есть люди, которые могут быть очень одаренными, но их талант по-разному вызревает: кому-то требуется два года, а кому-то и более. Даже будучи опытным педагогом, можно часто ошибаться.
— Существует мнение, что родственникам лучше вместе не работать. Каким образом вам удается сохранять добрые отношения, работая вместе с супругой?
— Каталин оберегает меня, охраняет от глупости. Она из другой страны, по-другому воспитана. Посмотрите, какая чистота и порядок в театре — это ее заслуга. До начала спектакля люди с интересом и с удовольствием гуляют по фойе, и даже когда спектакль окончился, не уходят сразу — у нас одна выставка сменяет другую. Каталин помогает мне буквально во всем. Благодаря ей к каждому новому спектаклю театр имеет прекрасные буклеты и программки. Она даже правит орфографические, синтаксические и стилистические ошибки русских сотрудников.
Катя (так Юрий Петрович часто зовет супругу. — Е. Г. ) — человек спонтанный и резкий, у нее сильный темперамент. У меня тоже горячий характер, но до кровавых столкновений у нас никогда дело не доходило…
После интервью Юрий Петрович спешил на встречу. Мы договорились, что я приду на следующий день для того, чтобы сделать фотографии во время репетиции. Специально позировать Любимов не любит, да и времени у него нет. Для меня было огромным удовольствием наблюдать за тем, с какой энергией и самоотдачей работает Юрий Петрович, требуя того же и от актеров.
В день рождения Театра на Таганке, 23 апреля, Любимов по традиции представил очередную премьеру — спектакль «Маска и Душа» по Чехову, в котором Антон Павлович выступил не только как автор, но и как персонаж.
Егор ГАВРИЛЕНКО
28.04.2011
Пришли свои воспоминания о Мастере. Мы опубликуем 10 лучших авторов во 2 томе «100 СОВРЕМЕННИКОВ О ЛЮБИМОВЕ»
Узнать условия